91. (ninety-one is the natural number following 90 and preceding 92)
Вчера я завершала работу в четвертой смене. "Ты снова от нас уходишь?" "Почему ты не останешься?" А в последний час перед закрытием рейса Саша Петров подошел ко мне бесчестное количество раз, в рейс не влезал, но все время спрашивал, все ли хорошо, не надо ли чем-то помочь. Теперь я знаю, что все, что о нем говорят - чушь полная.
Вечером мы сидим в кафейне с Нельтой и мыслим одними категориями. И вообще, Нельта. Одна из тех, кто ставит мой мир на место одним только своим присутствием.
Вернувшись в свой ночной пригород, я покупаю творог, детское фруктовое пюре, зубную пасту и пиво. И кто я после этого?
Сегодня вернулась в родную смену. Объятия. "Как хорошо, что ты снова с нами!" "Я тебя ждала" Брошенная зига и "Ты же должна быть в четвертой смене? Ты вернулась? Я без тебя пить начал. Дважды пил" Хэхэй и лол. В самолет никто не влезает, и я отдаю японскую семью (мама, папа и маленький ребенок) на прямой рейс Аэрофлота в Ниццу. Мы ходим по терминалу и болтаем на английском, японском и русском одновременно, и много кланяемся. Говорят, у меня токийский акцент. Наверное, когда-то я свернула не на ту дорогу, и теперь иду окольными, окольными тропами. Внезапно Юля, диспетчер, с которой отношения у меня складывались по-разному, зовет меня на мастер-класс фотографии, который будет у нас 23-го. А другой i-sec, встретив меня, рассекающую терминал по дороге с посадки, встает по стойке и отдает мне честь. MWOH?! А в телетрапе уже не холодно, уже приятно свежо. Я сажусь за стойку после второго - полного - отправленного с Вадимом рейса, в ходе которого всегда нервный Вадим говорил мне: "Таня, спокойно, времени еще много, все хорошо", я сажусь и Кулагина говорит: "Ну что, отпустим наше чудовище?" И вот я уже на улице, без вечной шапки в розовую звездочку. Без шапки в целях конспирации, правда.
Жена привезла весну и гуляет с ней по улицам Москвы, а я наблюдаю, как солнце наклоняется к взлетно-посадочным полосам, и раскрашивает небо в цвета реальности.
Цвета такие яркие, что, может быть, ты их просто придумал.
И может быть, кто-то не согласен, что у меня получается создавать жизнь из ничего и писать себя в ней как героя фанфикшна. И может быть, этот кто-то ошибается.
А солнце прячется и темнота стирает блеск улыбок. И я сажусь на окно. И просто. И ничего. Мертвые молчат. Но я совсем тихонько. Благодаря всем, кто есть. И кое-кому еще. Благодаря мыслям, которые изредка мерцают как звезды в бесконечной яме над головой: "Счастливое время. Счастливое время". Я совсем тихо. Едва слышно. Только если удастся наклониться совсем близко. Но. I'm singing my blues.
Вечером мы сидим в кафейне с Нельтой и мыслим одними категориями. И вообще, Нельта. Одна из тех, кто ставит мой мир на место одним только своим присутствием.
Вернувшись в свой ночной пригород, я покупаю творог, детское фруктовое пюре, зубную пасту и пиво. И кто я после этого?
Сегодня вернулась в родную смену. Объятия. "Как хорошо, что ты снова с нами!" "Я тебя ждала" Брошенная зига и "Ты же должна быть в четвертой смене? Ты вернулась? Я без тебя пить начал. Дважды пил" Хэхэй и лол. В самолет никто не влезает, и я отдаю японскую семью (мама, папа и маленький ребенок) на прямой рейс Аэрофлота в Ниццу. Мы ходим по терминалу и болтаем на английском, японском и русском одновременно, и много кланяемся. Говорят, у меня токийский акцент. Наверное, когда-то я свернула не на ту дорогу, и теперь иду окольными, окольными тропами. Внезапно Юля, диспетчер, с которой отношения у меня складывались по-разному, зовет меня на мастер-класс фотографии, который будет у нас 23-го. А другой i-sec, встретив меня, рассекающую терминал по дороге с посадки, встает по стойке и отдает мне честь. MWOH?! А в телетрапе уже не холодно, уже приятно свежо. Я сажусь за стойку после второго - полного - отправленного с Вадимом рейса, в ходе которого всегда нервный Вадим говорил мне: "Таня, спокойно, времени еще много, все хорошо", я сажусь и Кулагина говорит: "Ну что, отпустим наше чудовище?" И вот я уже на улице, без вечной шапки в розовую звездочку. Без шапки в целях конспирации, правда.
Жена привезла весну и гуляет с ней по улицам Москвы, а я наблюдаю, как солнце наклоняется к взлетно-посадочным полосам, и раскрашивает небо в цвета реальности.
Цвета такие яркие, что, может быть, ты их просто придумал.
И может быть, кто-то не согласен, что у меня получается создавать жизнь из ничего и писать себя в ней как героя фанфикшна. И может быть, этот кто-то ошибается.
А солнце прячется и темнота стирает блеск улыбок. И я сажусь на окно. И просто. И ничего. Мертвые молчат. Но я совсем тихонько. Благодаря всем, кто есть. И кое-кому еще. Благодаря мыслям, которые изредка мерцают как звезды в бесконечной яме над головой: "Счастливое время. Счастливое время". Я совсем тихо. Едва слышно. Только если удастся наклониться совсем близко. Но. I'm singing my blues.